«Великое отступление» и стабилизация Восточного фронта. 1915 г. - Алексей Владимирович Олейников
Д.Н. Дубенский отмечал: «Этот крупный боевой эпизод великой войны, известный под названием Вильно – Молодечненской операции, является первым ответственным делом, совершенным, от начала до конца под личным водительством Верховного главнокомандующего Государя Императора. Важность этой операции приобретает тем больше значение, что она положила предел дальнейшему продвижению германской армии в наши владения».
А.И. Спиридович писал: «Новое командование (Государь и Алексеев) с честью вышло из того критического положения… Смелый маневр германцев был побит искусным контрманевром русского Главного командования и доблестью русских войск и их начальников… Военный, историк расскажет когда-нибудь беспристрастно, как часто многое в той операции, казавшееся почти, невозможным, выполнялось блестяще только благодаря магическим словам: «По повелению Государя Императора», «Государь Император указал», «Государь Император приказал»… Беспристрастный военный историк должен будет указать на то, сколь большую роль играл в успехе той операции лично Государь Император, помогая генералу Алексееву своим спокойствием, а когда нужно было, твердым и властным словом. Еще столь недавно растерянный (в роли Главнокомандующего Северо-Западным фронтом), генерал Алексеев, как бы переродился, нашел себя, овладел своим умом и талантом. Таково было влияние на него спокойного и вдумчивого Государя. Это счастливое сочетание столь разных по характеру людей, как Государь и Алексеев, спасло в те дни русскую армию от катастрофы, а Родину от позора и гибели».
Дежурный генерал Ставки П.К. Кондзеровский следующим образом характеризовал роль государя в Виленской операции: «Дело было в первых числах сентября 1915 года. Вести со всех фронтов поступали все неутешительные… я пришел к начальнику штаба, дабы выяснить события на фронте. Генерал Алексеев сидел в своем кабинете за огромным столок, окруженный картами, бумагами. Вид у него был расстроенный, тревожный. На мой вопрос, в каком состоянии находится наши армии за эти дни и справедлива ли тревога охватившая Ставку, Михаил Васильевич схватил себя за голову и голосом полного отчаянья ответил: «Какие у нас армии? Войска наши погибли на полях Галиции и Польши. Все лучшее перебито. У нас в полках остались теперь сотни, а в ротах десятки людей. У нас иногда нет патронов, снарядов… Я не знаю, что мы будем делать, как сдержать напор и где остановимся. Я нахожу, что наше положение никогда не было так плохо. Вот я сейчас все это доложу Его Величеству». Видимо, человек находился в полном ужасе от событий и не владел собою. Я ушел от Алексеева смущенный и с большой тревогой в душе.
В половине первого в тот же день я снова увидел генерала Алексеева на Высочайшем завтраке. Он совершенно переменился, смотрел бодро, говорил оживленно, и пропала та тревога, которую я видел несколько часов назад. Я задал ему вопрос, что, вероятно, с фронта получены лучшие вести, и он стал бодрее смотреть на будущее.
«Нет, известий новых не получено, но после доклада Его Величеству о положении на фронте, я получил от Государя определенные указания. Он повелел дать телеграмму по всему фронту, что теперь ни шагу назад. Надо задержаться и укрепиться. А прорыв Вильно – Молодечно приказано ликвидировать войсками генерала Эверта. Я теперь уже привожу в исполнение приказ Государя и, Бог даст, справимся».
Передо мной стоял другой человек. Вместо нервного, растерявшегося генерала Алексеева находился спокойный, уверенный начальник штаба Верховного, приводящей в исполнение воли Главнокомандующего, Русского Императора.
Результат этого распоряжения Государя был, как известно, громаден. Военная история оценит блестящие наши контратаки у Молодечно – Вильно и все последующие события. Только после этой удачной сентябрьской операции мы получили возможность, не опасаясь дальнейшего наступления вражеских сил, готовиться к новой борьбе».
В то же время действия германского командования в Виленской операции вызывают определенные нарекания.
Если группировка сил у русских сложилась в результате отхода из Польши, т. е. была вынужденной, то у немцев – намеренной, рассчитанной специально на данную операцию. И в этой ситуации, решив окружить русскую 10‑ю армию, немцы не справились с этой задачей. Оперативной гибкости командование противника не проявило. Создав к началу операции адекватную поставленной цели группировку, в ходе сражения оно не сумело сохранить превосходства в силах на важнейших боевых участках и в важнейшие оперативные периоды.
В боях на Вилии ярче всего проявилась ошибка П. фон Гинденбурга и Э. фон Людендорфа в промедлении с перегруппировкой главных сил германской 10‑й армии к ее северному флангу. Германские пехотные дивизии, выдвигаясь на северо-восток (на смену своей измотанной кавалерии), последовательно попадали под удары русских, которые, не имея превосходства в силах и тем более в средствах, били германскую пехоту, вводимую в бой пачками, по частям.
Командующий германской 10‑й армией генерал-полковник Г. фон Эйхгорн, организовав охват фланга русских, при двойном превосходстве своих сил, не сумел ни смять Гвардейский и 3‑й Сибирский армейский корпуса, ни окружить хотя бы часть русской 10‑й армии. 1‑я кавалерийская дивизия, погибая под Сморгонью, так и не дождалась своей пехоты.
В ходе операции русские сумели перегруппироваться и в этом отношении также превзошли немцев.
Главное в ходе маневренной операции на окружение – это адекватное применение подвижных войск. Немцы абсолютно грамотно (в отличие от русских на первом этапе операции) свели конницу в единую группу. Если у немцев кавалерия была брошена на русские тылы, то русская конница в начале операции выполняла задачи ездящей пехоты – использовалась для удлинения флангов и заполнения разрывов общевойсковых соединений и объединений. Но насколько оперативное использование германской конницы было правильным, настолько слабым было ее тактическое применение. Германская конница оказалась не в состоянии захватить слабо защищенный железнодорожный узел (3‑я кавалерийская дивизия под Молодечно). Темпы движения также оставляли желать лучшего – 20 км в сутки не делают германским кавалеристам особой чести. При этом еще немцы жаловались, что их конский состав и бойцы были сильно утомлены. Боевые качества германских кавалерийских военачальников также оставляли желать много лучшего. Тактика отличалась излишней осторожностью – так, германские кавалеристы решились атаковать русский батальон, лишь увидев отсутствие у русских солдат боеприпасов. Русская же конница атаковала при каждом удобном случае – даже сильного и мощного в огневом смысле противника.
Но и русская конница упустила много возможностей использовать боевые успехи своей пехоты. Особенно серьезные результаты могли дать действия во фланг и тыл противника, пытающегося охватить армейский фланг. Действия кавалерии 5‑й армии вообще не отличались боевой активностью – исключение составила лишь Уссурийская конная бригада, успешно прорвавшая германский фронт и учинившая панику в германском тылу.
Виленская
